Первые мои роды были через плановое кесарево, к моему сожалению. По вроде как медицинским показаниям – миопия. В общем, просто запугали и уговорили меня, все дружно – мама, врачи, и окулисты, и гинекологи. К слову о доказательной медицине и ее «научности»: через пять лет с теми же исходными данными ни один из офтальмологов ни полслова про кесарево не сказал, написали после осмотра глазного дна: родоразрешение через естественные родовые пути.  Ни малейшей готовности к родам на момент назначенной операции у меня не было, у ребенка, соответственно, тоже. Очень тяжело перенесла общий наркоз, помню, как еле доползала до туалета, катетер, боли в мышцах после миорелаксантов, от которых невозможно было шевельнуться, боли в месте разреза, перевязки. Три дня провела в реанимации – естественно, сына только приносили на время, как и остальные семь дней уже в палате: в 2001 году такие были нормативы нахождения в больнице. Естественно, я не буду обвинять в нашем  тяжело складывающемся в дальнейшем контакте с сыном только этот фактор, после было много всего другого, но думаю, и вот такой вот сюжет начала его самостоятельной жизни сыграл свою роль. Ну и вся классика про ощущение полной беспомощности и незнания, учитывая то, что ребенок первый, отсутствие возможности получить хоть какую-то информацию, помощь и поддержку от сотрудников – об этом нет смысла даже говорить.  Инструктаж про кормление по часам, про не спать вместе, не приучать к рукам – вся эта постсоветская история присутствовала тогда в полном объеме, хотя, казалось бы: 2001 год!. И к моему сожалению, во многом я слушала тогда именно вот такие вот советы – медработников, бабушек, своих каких-то инстинктов я практически  не слышала.

Второй раз я рожала через пять лет. Повторюсь, оказалось, что с той же миопией и тем же глазным дном спокойно можно рожать самой. Но, понятное дело, ни один врач за такой подвиг не взялся: разрешить естественные роды после кесарева. Врач, с которой мы пытались сотрудничать по рекомендации знакомых, уже на узи где-то на 37 неделе стала просто откровенно запугивать: у вас мало вод, ребенок маловесный, тонус повышен, ни в коем случае, вообще вас надо класть на сохранение, какие роды. При том, что я отлично себя чувствовала, ответственно ходила на ктг, с сердцебиением ребенка все было хорошо.  Как я поняла позже – ей просто не хотелось никаких сложностей.  Тем не менее, я попыталась, благо  дочка решила помочь: воды отошли до запланированных 40 недель, в начале 39й. Опять же, в силу своей малой образованности и готовности доверять врачам я тут же добросовестно отправилась в больницу, хотя, как сейчас понимаю, можно было спокойно ждать развития хоть какой-то родовой деятельности.  Приемный покой, клизмы, бритье, холод, хамство медсестер и санитарок и дежурного врача я опускаю. Просто не хочу лишний раз бередить раны. Если сейчас я по крайней мере каждый раз при необходимости контактировать с медработниками готова моральна к тому, что со мной вероятнее всего будут общаться именно так, готова защищать себя и отстаивать свои интересы, то тогда я искренне рассчитывала на какую-то помощь и поддержку, у меня еще оставались иллюзии о том, что врачи хотят помочь, тем более я и сама врач, вроде как коллега, и к своим пациентам отношусь уважительно и внимательно. Однако получила я это вот ощущение себя каким-то преступником, когда тебе просто затыкают рот при попытке что-то спросить, разговаривают исключительно приказным тоном, как-будто я никак не равный и достойный человек, пришедший в расчете на помощь  и поддержку.

В общем, с часа ночи до часов шести утра я просто дремала, хотя не очень спалось, предвкушение и ожидание не давали. Некоторые ощущения начали появляться только утром. Где-то  около восьми утра меня осмотрели, сказали, что раскрытие два сантиметра, ждать больше нельзя, катастрофический безводный период(целых семь часов, какой ужас!), надо резать.  Еще через полтора часа, когда меня уже пришли звать в операционную, схватки у меня шли  уже полным ходом, но мне авторитетно заявили, что раскрытия нет, ждать нечего (у вас же вторые роды, уже что-то было бы. Тот факт, что  в первый раз я сама не рожала вообще, почему-то проигнорировали, как и мои просьбы подождать, дать мне время). Так и осталось для меня загадкой, действительно ли я не смогла бы родить тогда сама или просто врачам не хотелось со мной возиться, и меня обманули. Судя по тому, как мне потом всячески неоднократно рассказывали, как здорово, что меня вовремя прокесарили, «потому что  у вас же спайки там были, мы их разрезали» — не могу отделаться от подозрений, что родить сама я могла.

Хочу сказать, что второй раз наркоз  я перенесла гораздо легче, и, думаю, дело именно  в том, что организм был уже в родах, а это состояние действительно мобилизации ресурсов, подъема энергии. Я только в первую ночь разрешила забрать дочку на ночь, остальное время мы были вместе, в реанимации я не была вообще. И сил на то, чтобы быть с ребенком, было гораздо больше.

Но самыми тяжелыми оказались все-таки третьи роды. Возможно, потому, что на тот момент я была уже гораздо более информирована о том, какой это важный процесс для ребенка и мне правда очень хотелось, чтобы это было хорошо. Я рассматривала вариант родов дома, общалась с домашней акушеркой, которая готова была сотрудничать, но не решилась на это, так как не встретила поддержки со стороны близких, и у меня просто не хватило смелости взять всю ответственность на себя. В итоге я просто как-то смирилась и решила, что будет как будет.  И таки все сложилось так, что родить мне удалось самой. Я попала в смену врача, которая хорошо относилась к родам после кесарева. И я, конечно, горжусь тем, что мне это удалось: родить самой. Это очень трогающий опыт, это несравнимо с операциями.  Однако есть и минусы, о которых мне до сих пор тяжело говорить.  Самое главное – это все то же: отношение к роженицам. Это не здоровые женщины, это пациентки. Причем явно недееспособные и слабоумные пациентки.  С ними не говорят на равных, ими командуют, их запугивают и унижают, на них кричат. Санитарка, протирающая пол, считает своим долгом прокомментировать  мои действия и позы в презрительно-унизительном тоне. Укладывания на спину для проверки сердцебиения, которые усиливают болевые ощущения в разы, вскрытие околоплодного пузыря без предупреждения во время очередного осмотра, причем еще и прикрытые ложью, которая настолько очевидно написана на лице – ой, он сам вскрылся, я вот только дотронулась (хотя судя по боли, которую я испытала, давление было еще то)  — это просто незабываемо. Это унижение, эта беспомощность, это игнорирование меня и моих потребностей и желаний.  Вместо того, чтобы, как это написано в законе о здравоохранении, объяснить пациенту на доступном языке необходимость данной процедуры или манипуляции, меня обманывают и запугивают. Но самое тяжелое было потом. Эпизиотомия так же – без предупреждения и объяснений, как-будто я не живой человек и не должна давать информированное согласие, а просто объект. За две потуги я родила. Очень просила дать хотя бы немного времени и не перевязывать пуповину. Мне хором сказали: вы что, у нее же будет желтуха, нельзя! Она у вас маловесная(2500).  Как я потом читала, как раз для маловесных детей дефицит плацентарной крови особенно критичен. В итоге моя девочка имеет некоторые нарушения развития, у нее снижена память, ей в ее семь лет с трудом удается запомнить отдельные буквы и цифры, и именно в этом месте я больше всего себя корю за то, что не решилась на домашние роды.  К счастью — и это правда счастье – мне дали приложить дочку к груди, поздороваться с ней, хотя бы после того, как обмыли и запеленали, и это просто ни с чем не сравнимый момент.  Мне очень грустно оттого, что  со старшими своими детьми я не встретилась вот так вот сразу после родов. А дальше меня просто продолжили обманывать: да, мы вам отдадим ребенка через час максимум, как только освободиться место в палате! В итоге я лежала где-то в предбаннике около лестницы, где просто не было никого, часа три, один раз за это время подошел врач, сказал на мои вопросы: да-да, как только так сразу и убежал.

После перевода в палату я стала просить пришедшего дежурного врача отдать ребенка – на меня накричали, что она маловесная, должна быть в кювезе, иначе замерзнет и заболеет пневмонией, и вообще «скажите спасибо, что ее не отправили в «Мать и дитя»». Я сказала, что буду держать ее на груди, она не замерзнет – на что получила еще больше криков про то, что у них запрещен совместный сон, вы ее задушите (дело было вечером), получите утром!! Ну и все, мое сопротивление на этом закончилось, хотя я просто не могла спать, столько радости, счастья и адреналина, столько сил и желания давать и быть рядом с дочкой. Я ходила по коридору рядом с отделением новорожденных в надежде попросить побыть с ней хоть немного. В итоге обнаружила, что  в отделении просто нет никого из сотрудников. Просто дети сами по себе и без присмотра. В общем, это была странная ночь,  я плачу сейчас, вспоминая все это. В итоге доча была одна 13 часов в общей сложности, вместо обещанного часа.  Не 10 дней, как сын, но какая же абсурдная ситуация, когда благополучно родившая мать, полная сил и желания, не может настоять на своем и забрать ее собственного здорового ребенка, чтобы просто быть с ним.

Утром мне пришлось еще несколько часов ждать – просто так, потому что им плевать на то, что ребенку очень нужно быть  с  мамой. Просто плевать.  Какая я была наивная, доверчивая и послушная дурочка, хорошая девочка, которая не может во имя блага своего ребенка отстаивать свои и его интересы. Как абсурдно то, что приходя в медучреждение за помощью, я в принципе должна думать о том, как себя защитить и отстоять!! Как у нас все перевернуто с ног на голову, какой конвейер унижения и насилия процветает в наших медицинских учреждениях! Не знаю, что еще сказать, я просто сейчас уже не нахожу больше слов. Как я понимаю, до сих пор я эту тему даже особо не обсуждала ни с кем, плакала в одиночестве иногда. Как-будто сама себе говорю:  ну подумаешь, что там у тебя такого было! Хотя вот сейчас даже в процессе написания чувствую, насколько мне не хочется вспоминать про все эти моменты. Хочется просто забыть, как будто ничего не было. Сколько вытесняется непрожитых и невыраженных чувств. Подумать только, не хочется вспоминать про роды своих детей! Не потому, что это было больно или тяжело, а именно потому, что рядом не было ни одного нормально, адекватно ситуации ведущего себя человека, воспринимающего меня  как заслуживающую уважения, внимания, участия, помощи. А не как объект для манипуляций, который имеет наглость и глупость что-то там хотеть, просить, спрашивать.