Анастасия, 19 лет
Поступила я в Патологию беременности Могилёвской больницы №1 на сроке 38 недель. Беременность протекала хорошо, но врач, которая вела беременность, решила перестраховаться, чтобы дома не родила. После поступления мне сообщили, что еды для меня в первый день не будет. В принципе это не самое страшное, если бы заранее знала об этом, то взяла бы еду с собой.
В патологии у меня из рук выпала стеклянная банка с едой и разбилась. Я позвала уборщицу, которая в ответ наорала на меня и сказала, чтобы я сама шла за веником и убирала. Я, с пузом, на 38 неделе беременности лазила под холодильник, чтобы достать осколки стекла, и подметала. Уборщица так и сказала: «Мне больше делать нечего, как твою банку убирать и пальцы себе резать, пошла за веником и убирай!».
Через пару дней отправили на УЗИ, где мне поставили диагноз — маловодие. Пошла с результатом УЗИ к главврачу в отделение. Врач отправила на кресло для осмотра, после которого решили стимулировать роды. Шейка матки была без раскрытия и «дубовая», как выразилась врач. Она позвала второго врача, чтобы та тоже посмотрела. В итоге начали между собой общаться: «Шейка вообще не готова, видимо, абортница»… Я говорю: «Мне всего 19 лет, это моя первая беременность». На что врач мне ответила, что по её мнению, у меня 100% были выкидыши и (или) аборты. Будто я в документах это не указывала специально, чтобы скрыть.
Я уже чуть ли не плачу, говорю им, что не было такого. На что врач усмехнулась и говорит «не рассказывай сказки». В каком они со мной тоне общались… Сказать, что я была в шоке – ничего не сказать. Довели меня до истерики.
Я созвонилась с мамой, чтобы та позвонила врачу и начала разбираться, какие аборты они имеют в виду и почему они доводят беременную до такого состояния. Врач ей ответила, что я придумываю и такого не было…
После всего этого меня отправили на плановые роды. Мой организм не поддался, и в итоге сделали экстренное кесарево сечение. После кесарева положили в реанимацию. Там врачи от Бога. И водички принесут, и каждых 30 мин подходят, узнают, как самочувствие. Всё объясняют, если спрашиваешь. Не ожидала, что врачи так могут относится к пациентам.
На следующий день меня перевели в родильное отделение. Ребёнка в первый день не принесли. Его я увидела только на вторые сутки, однако возникла проблема — ребёнок не брал грудь. В палате висела памятка, как правильно приложить ребёнка к груди, но как бы я не старалась, он кричал и отказывался её брать.
На обход каждый день приходила детская врач и медсёстры. Как бы я ни старалась приучить ребёнка к груди, ничего не получалось. На очередном обходе я попросила медсестру помочь нам, она показала всё за 5 секунд и ушла, а у меня опять всё не получалось. На следующем обходе я попросила ещё раз мне показать, а в ответ психи и крики. Как она там возмущалась, довела меня до слёз, выставила меня горе-мамашей. Не объяснила, как пеленать-мыть, хотя от знакомых, которые рожали в Могилёвской городской больнице скорой медицинской помощи я слышала, что там в роддоме всё объясняют.
Грудное вскармливание у нас так и не наладилось. По картинке я понимала как, а на деле, очень жаль, что не получилось. В итоге у меня у ребёнка развился атопический дерматит (аллергия на все смеси) даже на лечебные. Планирую в ближайшее время ехать в Витебск сдавать анализы.
Шли пятые сутки моего нахождения в роддоме, но всё шло не по плану. Чувствую, что мне очень плохо, встаю и в глазах темнеет. Еле-еле на ногах стою. Так в принципе с первого дня было после кесарева, но я думала, что это из-за боли после операции.
Решила померить температуру и пошла искать градусник, однако так никого из персонала и не нашла. Поиски градусника у меня заняли около 20 минут. Измерила температуру. Градусник показал — 38.7, а у меня оставался день до выписки.
Я подумала, что температура поднялась из-за груди и начала сцеживаться. Пошла позвала главную акушерку. Эту женщину я никогда не забуду. Как таких вообще в больнице держат? Я объяснила ей, что у меня температура, та посмотрела на меня с вопросом в глазах «чего я припёрлась?», а потом сказала идти в палату, пока она сходит за врачом.
В палате я снова измерила температуру: градусник показал 37.6, Видимо, что температура упала после сцеживания. И тут акушерка начинает на меня орать, что я вру, что не могла у меня температура упасть. Сказала, что я вру, что мне плохо. Меня потом врачи так и называли — «обманщица» — и постоянно задавали вопрос: «зачем врёшь, что тебе плохо?». Объясняла я долго, что температура была, а после сцеживания упала, а она стоит и смеётся, издевается. Опять довели до истерики, а потом ещё эта акушерка кривляла меня и смеялась, что я плачу.
Пролежала я в роддоме 12 дней с температурой 38, которая сбивалась на пару часов, а потом снова поднималась. Что было со мной — врачи не объясняли. Анализ крови был очень плохой. Ближе к выписке я узнала, что в отделении работают хорошие медсёстры, которые объяснят, как приложить к груди, как пеленать. Только было уже поздно: я была на антибиотиках и ребёнка прикладывать к груди уже было нельзя.
Повара и санитарки в роддоме были хорошие, даже кушать приносили, если сама из-за ребёнка не могла прийти.
По поводу соблюдения интимности — не всё хорошо. Мне шейку матки раскрывали руками, т.е. я голая на кресле лежу, а сбоку заходят девочки на КТГ. Не очень приятно было, что различные манипуляции проводят с посторонними людьми в одном и том же месте, в одно и тоже время. Расстояние между пациентами не больше полуметра.
Насчёт условий пребывания самая главная претензия — это один туалет на всё отделение. Очень тяжело после операции пройти коридор в 15-20 метров и понять, что там занято на полчаса, т.к. после родов у всех одна проблема – сходить в туалет.
История передана для публикации Гендерной инициативой “Ружа”. “Ружа” предлагает цикл публикаций “Истории рожениц” с целью выявления проблем с которыми встречаются роженицы в Могилевской области, а также улучшения качества обслуживания рожениц в роддомах страны.